от жалости. Жалости, что у нас случилось всё именно так, а не по-другому. Что столько плохого между нами было.
На смену языку пришли кажется два пальца по ощущениям, вздрогнула когда почувствовала тепло и поглаживания внутри, очень медленные, явно раззадоривающие на то, чтобы я начала двигать бедрами, подталкивать, подначивать на более активные действия. Но я замерла в одном движении и сдерживала любую реакцию тела на эти возбуждающие прикосновения.
— Такая жалость, что моя малышка оказалась тобой, — его голос сильнее отрезвил, дал возможность остудить мысли. — Я буду доставлять удовольствие кому угодно, но не тебе…
Его пальцы продолжали то наступать, то отступать из влажных глубин, все сильнее и сильнее, наращивая темп.
Типа я самый последний вариант. И что лучше любая, чем я. Типа он меня не хочет совсем? А хочет, чтобы я хотела его?
Три пальца, это уже больнее, когда четвертый стал проникать внутрь машинально попыталась убрать бедра еще назад, но Хаски надавил мне на живот и сжал в районе бедер, сдерживая побег.
Мы встретились глазами. С трудом и легкой болезненностью четвертый палец вставил в меня. И начал те же движения. Я сморщилась неосознанно.
— Сколько раз тебя сюда трахали, а Вильмонт? — хриплые нотки исчезли, вновь появилась тихая угроза. Его поглаживания не приносили больше ласки, а скорее ударяли внутри по плоти, отдавалось даже в живот неприятно.
Я молчала на вопросы.
Закрыла глаза кистью руки. А он вынул пальцы и провел по моему животу, вырисовывая круги и смывая вероятно мою влагу.
— Я тебя брать больше не буду, девочка, мне нужно только лучшее.
ООО! Какое прекрасно изображенное равнодушие. Отчего-то хотелось засмеяться, наверное, опять нервное.
Поднялась на колени на столе, самое то! Хаски явно праздновал триумф, как меня унизил и не успел отойти от стола.
Я улыбнулась, машинально выпрямилась, грудь, тело в его полном распоряжении и перед любопытным взглядом. А что любопытным понятно, потому что первым делом осмотрел грудь и бедра, когда я поднялась, а не глаза.
Сделала пару движений коленями поближе к краю, чтобы дотянуться до мужчины и повесила руки на мужские плечи. Губки надула, состроив моську.
— Я почти поверила, — шепнула на ухо. Вот, кстати, оно и привлекло мое внимание. Телом максимально приблизилась к Хаски. Голая грудь к его футболке, слегка потерлась волной снизу вверх, удовлетворяя его очертаниям.
Ухо у Хаски красное. Странно, не замечала раньше. Мило. Куснула очень аккуратно. Вздрогнул под моими руками. Плечи мужские напряглись, а потом расслабились насильственно.
— Ты жаждешь меня поиметь, — шепнула ему на ухо. — И больше всего бесишься, что я теперь для тебя недоступна.
Улыбка не сходила с моего лица. Я вернулась взглядом к Хаски, а не к уху и вместо раздавленного выражения или униженного увидела эти чертовы ямочки.
— Вау! — произнес воодушевленно. — Ты теперь мастер держать удар! Если бы на Ананину тогда в спортзале не обратил внимания, на Вильмонт совершенно точно сейчас бы повелся.
Что за странная фраза прозвучала!?
Пихнула раздраженно его в грудь ладонями:
— У меня был лучший учитель по ударам. Не увернешься — зашибешь! — спрыгнула со стола, собираясь забрать лично валявшиеся трусы на полу.
Руку с силой зажало, я сощурилась. Больно. Мое тело вернули обратно ближе к столу, поясницей положили.
— Как в старые добрые времена для твоего любимого. Покажем, как мы развлекались? — с этими словами уселся на диван и меня потянул к себе на колени. Вновь с силой раздвинул мои ноги.
— Держи. Фотографируй, — расслышала с удивлением. Из кармана штанов достал белый телефон — тот самый, который я швырнула на встрече в их Резиденции. Перепрограммировал!? Как я и сказала!?
Это же куча сил и времени и бабла, чтобы залезть в память хозяина и восстановить пароль. Приподнял телефон над нашими головами, где мы увидели отражения.
Стыд окрасил лицо, и я отвернулась от этого зрелища в экране. Хаски сидел в одежде, я сверху на нем, с раздвинутыми ногами, стопами упиралась по бокам от мужских ног. Рука хозяина обхватывала мою грудь, жаля властно, а вторая скользнула между ног, играясь, дразня.
— Давай, — опять этот голос. И я приняла телефон в дрогнувшие пальцы, послушно, как собачка, сфотографировала. Как верный раб по воле хозяина. — Еще… еще… еще… — шептал, задевая очень эрогенную точку. Чтоб тебя. Не могла дышать ровно, периодически сбивалось дыхание.
Хаски внезапно приостановил свои действия и мои, вырвав буквально телефон у меня из рук. Посмотрел фотографии перед нашими лицами, а я не поднимала взгляда.
— Умничка, — улыбнулся сбоку от меня. — Шмонт обязательно увидит свою потаскуху невесту в моих объятиях. А то жаль, он, наверное, и половины не знает того, чтобы было между нами.
Сидела я на нем абсолютно голая, пока Хаски был занят передачей видео на свой телефон, а этот белый положил аккуратно на диван рядом. И кольцо с охранником аккуратно положил на темную кожу дивана.
Подтолкнул меня мужчина под бедра, намекая чтобы встала с него, что я и сделала послушно. А затем ушел, оставив в этом положении.
Это конец. Я не могу больше. Всему есть конец. И моему терпению. Это невыносимо видеть его предательское лицо и ненависть в этих глазах, которые некогда искали мое желание.
Действительно ли отправит Шмонту фотки? Отправит. В этом весь он. Его гордость была побита мной, теперь моя очередь оказаться под его ногами, а лучше на коленях.
Глава 17 «Происшествие»
POV Хаски.
Я в черном костюме, припекало знатно, глаза прятал в солнцезащитных очках. Одной рукой курил, едва бычок не скурил от бешенства. В последнее время настроения никакого из-за мелкой Вильмонт, попутала все карты в жизни, бардак навела. Было всё тихо и спокойно до ее появления, как она появилась уже ни в чем не уверен. Где правда, где ложь, а где я. И что вообще делаю? И что мне нужно, понять не могу?
Из кармана брюк вытащил орущий телефон. К месту корпорации вел красивый ухоженный парк-сквер, он не очень большой, но цветастый. Здесь и мамаши с малышами любили гулять, и крупный фонтан, что шумел над вторым ухом, к первому прислонил телефон. Бычок одновременно пульнул в урну.
— Да, — ответил. Санек большего не заслуживал. — Что надо ранним утром?
— Поболтать. Мне скучно разгребаю очередное ночное дерьмо. В последнее время людям не спится по ночам? Что за активность, мать их? — натурально заорал в трубку Польски. Я на некоторое время отнял телефон от уха.
— Только свое дерьмо на меня не вешай, у
